label index  ▪  name index jukebox  ▪  lightbox  ▪  memberlist  ▪  help  ▪  about this site  ▪ russian

Home > . . > Метрополь-Рекордъ > Юбилей «Апрелевки»

Featured  |  Last Comments  |  Search


 
 

 

on other languages English

Юбилей «Апрелевки»

В декабре 2010 года будет отмечаться необычный юбилей. Ровно 100 лет назад на небольшой фабрике в Апрелевке была отпечатана первая граммофонная пластинка. В годы cоветской власти здесь работал крупнейший в СССР завод по производству дисков. Сегодня грампластинки в Апрелевке можно увидеть разве что в музее, экспозиция которого повествует о гиганте советского аудиобизнеса, продукцию которого хорошо знали не только у нас в стране, но и за рубежом. (Благодаря растущему интересу среди меломанов к виниловым грампластинкам, производство было частично восстановлено в 2005 году -ЮБ).

Все течет, все изменяется... Новые времена - новые хозяева. Теперь здесь тиражируют кассеты, разливают подсолнечное масло, рассыпают крупы и печатают этикетки. Однако далеко не всем известна интересная и драматичная история основателей фабрики Богдана и Ивана Моллей - немцев по происхождению. И если раньше как-то умалчивали об иностранцах, заложивших основу отечественной музыкальной индустрии, то сегодня настало время воздать должное за их труд на русской земле.

В начале октября 1910 года в строительное отделение московского губернского правления поступило прошение от прусского подданного Готтлиба Генриха Карла Молля (Gotlib Heinrich Carl Moll) (в России - Богдана Васильевича Молля).

Он просил дать разрешение на строительство "фабрики для изготовления граммофонных пластинок с числом рабочих от 15 до 20 человек на собственной земле, находящейся в Московской губернии Верейского уезда при имении Апрелевка Московско-Брянской железной дороги". Богдан Васильевич не был новичком в организации промышленного производства. С 1885 года он выпускал металлическую эмалированную посуду и химическую продукцию. Ему принадлежало несколько предприятий в России и Германии, среди которых достаточно крупный завод "Молль и Ровер" в Голштинии. И все-таки прусский подданный выбрал Россию, и семейство Моллей поселилось на хуторе в Калужской губернии. Когда сын Богдана Иван закончил Московский университет по курсу химии и физики, отец решил купить ему место в Апрелевке, для того, чтобы он "не только ходил на охоту".

Идея создания фабрики граммофонных пластинок возникла тогда не случайно: в новом деле намечался подъем, который мог сулить неплохие доходы. Молодому образованному человеку представлялась великолепная возможность проверить на практике свои силы и полученные знания. Участок обошелся в 30 тысяч рублей. В выборе места не ошиблись: чудесная природа, много дач, рядом железная дорога, 50 верст от Москвы, где собраны крупнейшие музыкальные и артистические силы России.

При умелой и продуманной организации фабрика, построенная в таком месте, была просто обречена на успех! О планах строительства стало известно еще в сентябре (этот месяц долгое время ошибочно считали датой открытия фабрики) из публикации в журнале "Граммофонный мир", который писал: "Без сомнения, новому предприятию предстоит большая будущность, так как в России давно уже чувствуется настоятельная необходимость в такой фабрике". Именно Апрелевке суждено было сыграть особую, скажем точнее, главную роль как в истории российской, так и советской грамзаписи.

Еще до начала строительства предусмотрительный Богдан Васильевич вел переговоры о приобретении матриц с записывавшей русских исполнителей берлинской фирмой Dacapo Record, чтобы к открытию фабрика уже имела свой "собственный" репертуар. Сделка состоялась: за 400 матриц Молль-старший заплатил 15 тысяч немецких марок. В ноябре в Апрелевку, к моменту монтажа оборудования, прибыли вызванные из Германии два специалиста по граммофонному делу - Август Кибарт и Альберт Фогт. До своего приезда в Россию они работали в Берлине, в Обществе Nigrolith, где детально изучили технологию отливки массы и прессовки пластинок. С их приездом работа еще более оживилась. Все тщательно проверялось и отлаживалось: просматривался каждый винт, каждая гайка, натягивались приводные ремни, забивались последние гвозди. Уже в декабре инспектор, осматривавший фабрику, отмечал, что "...постройка строений закончена, и они в видимых частях и конструктивном отношении совершенно прочны".

Девятого декабря пустили машинное отделение, и над трубой победным знамением взвился дым - фабрика была готова. И вот, наконец, торжественный день. После молебна и освящения из-под пресса вышла первая 400-граммовая шеллачная пластинка! Случилось это 15 декабря 1910 года. Фабрика представляла собой добротное, построенное из красного кирпича одноэтажное здание с высокой тонкой трубой и большими окнами, украшенными наличниками из белого камня.

Оснащенная по последнему слову техники того времени, она с первого же дня взяла четкий рабочий ритм. Со свистом из клапанов вырывался пар, гудел мотор электрической станции, приводя в движение все станки и механизмы. Техник то и дело подливал свежего масла в машину, сосредоточенно посматривая на стрелки приборов. За стеной машинного отделения располагался цех по производству массы - особая гордость владельцев, ведь ничего подобного тогда не было в центральной России. Здесь шеллак - смола, доставляемая из Сирии - смешивался с сосновой сажей из Ганновера, с другими компонентами, и превращалась путем обработки в состав, из которого печатались пластинки.

Делалось это в соседнем цехе, где ни на минуту не прекращался стук матриц о железные плиты вперемежку с густым шипением открываемых прессов. Среди этой какофонии звуков рабочие доведенными до автоматизма движениями вытаскивали готовые пластинки и складывали их в стопки.

Производство дисков было сложным делом: за 12 часов прессовщик с трудом изготавливал 100...150 пластинок. В гальваническом отделении размещались большие чаны с растворами, где восковые диски под действием электричества превращались в медные матрицы, с которых производилась печать. Особое помещение предназначалось для прослушивания пластинок, только что вышедших из-под пресса, - своеобразный отдел технического контроля. Здесь не столько интересной была процедура проверки, сколько возникало ощущение чуда, появившегося из бесформенной массы, перемолотой в двух шагах отсюда. Многочисленные посетители фабрики сходились во мнении, что, посетив эти цеха, "нельзя было не полюбить пластинку, как одно из величайших завоеваний человеческого ума". Главным директором нового предприятия, получившего громкое название "Метрополь-Рекорд", стал Иван Богданович Молль, коммерческим директором - Август Кибарт.

Первое время фабрика занималась исключительно производством массы для грампластинок и печатаньем дисков с матриц других обществ по их заказам, в том числе и с заранее приобретенных у Dacapo Record. Молодая фирма главную ставку делала на качество товара, надеясь получать малошумящие, прочные и сравнительно дешевые пластинки. Новая продукция появилась на московском граммофонном рынке в конце января 1911 года под "иностранной" маркой Luxophone-Record. Владельцы фабрики надеялись, что заграничная этикетка будет лучше воспринята торговцами. Они не спешили раскрывать свои карты, тем более что репертуар не отличался разнообразием. К тому же, сбылись и опасения Богдана Молля: несмотря на отличную массу, качество звучания пластинок оказалось не очень высоким.

В конце февраля 1911 года между компаньонами, а именно, между Кибартом и Фогтом, произошел крупный скандал, который закончился отьездом последнего в Берлин. На его место встал идейный и финансовый вдохновитель дела - Молль-старший. Неожиданный уход с фабрики Фогта, отвечавшего, среди прочего, и за сбыт продукции, осложнил ситуацию, поскольку тот так и не смог найти крупного оптового покупателя.

На первых порах торговлю приходилось вести за наличные с мелкими предпринимателями. Заявить о себе на рынке во весь голос оказалось делом нелегким. Фабрика была далеко не первой в России - в то время подобные предприятия уже работали в Риге, Варшаве, Санкт-Петербурге, да и в самой Москве. Конкурировать с ними можно было, лишь начав производить собственные записи. Специально для этой работы из Берлина пригласили опытного техника. Уже первые пластинки, непосредственно записанные "Метрополь-Рекорд", оказались в техническом отношении весьма удачными, они привлекли внимание критиков и вызвали интерес у торговцев.

Журнал "Граммофонная жизнь" писал: "...передача отличается отчетливостью, звучностью и рельефностью исполнения". Приглашение артистов к рупору стоило недешево, но фирма, оценив свои финансовые возможности, заявила о намерении записывать не менее 40 номеров в месяц. Работа с исполнителями, начавшаяся в апреле, велась в высшей степени энергично и планомерно. Всю необходимую для этого аппаратуру разместили в московской конторе фирмы на Мясницкой улице в Банковском переулке в доме Сытова. Первое время репертуар готовился в расчете на широкую публику, поэтому в нем преобладали народные и популярные песни. Товар надо было рекламировать, и в различных изданиях появились объявления. В разные концы России отправились опытные коммивояжеры, которых "Метрополь-Рекорд" сумела переманить на свою сторону из других компаний.

Благодаря такой кадровой политике у Молля и Кибарта вскоре образовалась сильная команда. Главным продавцом фирмы стал П.М. Левин, отличавшийся энергией, настойчивостью и умением подойти к покупателю с выгодным для обеих сторон предложением. Во время его поездок по центральным губерниям России контора получала изо дня в день заказ за заказом. Не менее эффективно работал и Н. Троицкий, прошедщий до этого прекрасную школу в фирме братьев Иссерлин. Чуть позже к ним присоединился Я.И. Берквиц, работавший прежде у братьев Гримм. Альянс сложился. Фабрика "Метрополь-Рекорд" обзавелась собственным торговым домом "Молль, Кибарт и Ко". Вскоре фирма предприняла еще один шаг для укрепления своих позиций на граммофонном рынке. В июле 1911 года было официально обьявлено о ее соединении с германской компанией Dacapo Record - той самой, которая еще во время строительства фабрики в Апрелевке продала Богдану Моллю свои матрицы с русским репертуаром.

Каждая из объединяющихся сторон руководствовалась собственными соображениями. Dacapo Record надеялась получить значительную экономию, избавившись от высокой пошлины, взимавшейся при ввозе их пластинок в Россию. Диски планировалось печатать в Апрелевке и отправлять заказчикам с московского склада. "Метрополь-Рекорд" получала поддержку известной компании, доступ к новым технологиям и выход на зарубежный рынок. Говоря современным языком, речь шла о создании совместного предприятия. Договор оформили с капиталом в 150 тысяч рублей. Многие конкуренты были не на шутку встревожены: ведь раньше эта фабрика оставалась как-то в стороне, в тени - и вдруг за год такая метаморфоза! Коммивояжеры разных обществ плакались друг другу, что Апрелевка в провинции им житья не дает! Действительно, дела складывались неплохо, фабрика ежемесячно продавала около 50 тысяч пластинок в среднем по 50 копеек за штуку. Даже при такой низкой цене финансовый отчет показывал рост доходов. Молль-старший, постоянно следивший за работой предприятия, больше не вкладывал в него деньги, а уже сам получал проценты с прибыли. Вполне довольный ходом событий, он принимает решение отстраниться от дел и передать своему сыну Ивану и А. Кибарту полную свободу действий.

Молодые хозяева не ударили в грязь лицом. Путем опроса они выявили у покупателей наиболее популярные имена исполнителей, и только из них сделали специальный выпуск. Весь тираж за несколько дней разобрала одна лишь Москва, и провинции не пришлось увидеть ни одной пластинки! Для удовлетворения все растущего спроса фабрика экстренно приступила к производству повторного тиража. Эта запись поразила любителей граммофона разнообразием и тщательностью подбора произведений. Здесь было все: от серьезных оперных арий и увертюр классических произведений до цыганских романсов и комических рассказов, от русских народных хоров до сольного исполнения на ксилофоне. В записи впервые участвовали собственные оркестры фирмы: симфонический, духовой и струнный! С технической стороны пластинки получились великолепными, так как музыканты были "чрезвычайно хорошо прилажены к требованиям работы в студии".

Слух, прошедший по Москве в феврале 1912 года, о том, что "Метрополь-Рекорд" преобразовывается в акционерное общество с участием видных местных капиталистов, возник не на пустом месте. Торговый дом "Молль, Кибарт и Ко." готовился к расширению дела. Наряду с прекрасно оборудованной фабрикой на станции Апрелевка фирма решила устроить филиал в Москве - "в интересах более успешного проведения записей и их гальванопластического закрепления".

В оживленном районе города, на Гороховской улице в доме Шидловского, сняли солидное помещение и приступили к его реконструкции. В просторной зале с хорошей акустикой оборудовалась студия для проведения записей, а по соседству монтировался цех гальванопластики, - два важнейших этапа производства соединялись в одном месте. Таким образом, устранялась всякая опасность порчи или поломки напетых восковых дисков, имевшая место при их перевозке в Апрелевку. Облегчилась работа с артистами и музыкантами, так как многие из них жили в Москве. По сути, в Москве появилась еще одна прекрасно оборудованная фабрика. Пуск филиала со всеми надлежащими церемониями отметили в августе. Достаточно скоро новый цех освоил и новую продукцию. На рынок были выброшены двусторонние тридцатисантиметровые пластинки формата "гигант". Событие это оценили сразу, так как прежде этот формат изготавливался в основном акционерным обществом "Граммофон". На "гиганте", предназначенном для записи больших оркестровых и симфонических номеров, появилась новая "высокохудожественная" этикетка, изображавшая милую девушку с арфой на фоне московского Кремля.

Арфа на торговой марке "Метрополь-Рекорд" появилась не случайно - техникам фирмы одними из первых удалось прекрасно воспроизвести звучание этого чрезвычайно сложного для механической записи инструмента. Пластинки пришлись по вкусу, их успех обусловливался и низкой ценой, которая делала товар конкурентноспособным.

В студии на Гороховской записывались не только лучшие артистические силы и знаменитости, здесь принимали заказы от всех желающих. За сравнительно невысокую плату клиент получал 12 пластинок своей записи из "лучшаго материала" и посеребренный негатив. Владелец такого клише имел возможность всегда заказать на фабрике любое количество своих пластинок по цене один рубль за штуку. Желающих оказалось немало, доля дохода от этих записей в общем бюджете хотя и была невелика, но дело оказалось прибыльным.

Одним из показателей успеха работы фабрики было количество "боевых номеров", пластинок, имевших ажиотажный спрос, - того, что позже назвали немецким словом "шлягер". "Метрополь-Рекорд" и здесь явно преуспевала. Шумный успех у обывателей имела серия "Песни горя, улицы и нищеты". Все мыслимые рекорды побил боевик "Маруся отравилась" в исполнении тенора Садовникова. Сенсацию произвели и другие номера: "Замерзшая швейка", "Песня кочегара", "Садочек", "Ухарь-купец", "Пожар московский", "Дай, милый друг, на счастье руку", и прочие "шедевры".

Но были находки и совершенно иного плана. Фирма за большие деньги откупила у композитора Гартевельда, известного пропагандиста фольклора сибирской каторги, массу его интереснейших композиций с исключительным правом их записи на своих пластинках. Достойное место уделялось классике, в каталогах - записи произведений Вагнера, Гуно, ВагБизенера, Верди, Зуппе и других композиторов.

В отличие от своего не совсем удачного дебюта на Нижегородской ярмарке 1911 года, в следующий сезон торговый дом "Молль, Кибарт и Ко" чувствовал там себя куда более уверенно. Заранее оборудовали ярмарочный склад, комнаты для прослушивания, сняли лучшее жилье, завезли громадные запасы пластинок. Уже за первую половину ярмарки было продано в несколько раз больше дисков, чем за всю прошлогоднюю компанию. Общение с различными "товариществами" и "обществами", а также запросы торговцев из разных уголков России помогли "Метрополь-Рекорд" еще точнее определить стратегию своей репертуарной политики. Так, например, выяснилось, что в каталогах фирмы нет записей на татарском языке; спрос на которые был достаточно велик. Выводы делались быстро: едва вернувшись из Нижнего, начали подготовку записей на разных языках народов России.

Весомый вклад в развитие репертуара внес Я.И. Берквиц, в этом ему хорошо помогало знание запросов клиентуры и тонкий музыкальный вкус. По его инициативе были записаны такие известные артисты, как Брагин, Монахов, Запорожец, Пекарская, Камионский. Берквиц заключал договоры с ведущими хорами, инструменталистами, артистами-имитаторами, искал оригинальное, смелое, новое. Технической стороной всех записей постоянно руководил Август Кибарт.

Стилем работы "Метрополь-Рекорд" становилось новаторство: фабрика первой в России решила использовать граммофон и пластинку в качестве учебного пособия. Слово в слово, страница за страницей были записаны наиболее популярные в школах учебники французского, английского и немецкого языков. Техники старались, чтобы голоса звучали отчетливо и выразительно. Говорящие пособия вышли сериями по 20 пластинок в каждом. Для удобства усвоения материала Богдан Молль изобрел "Приспособление для плавного опускания звуковой коробки на диски говорящих машин". Сегодня это устройство называется микролифт, им снабжены все современные проигрыватели грампластинок высокого класса. Заявка на "привилегию" (так раньше назывался патент) на эту новинку была им подана 28 декабря 1912 года. Ряд заказов на специальные обучающие граммофоны "Метрополь-Рекорд" разместил в Англии, где многие компании проявили живой интерес к идеям обрусевших немцев.

В конце 1912 года Апрелевка работала в большом напряжении, выполняя многочисленные заказы. Производство уже было оснащено 35 прессами, количество рабочих доходило до ста человек. За год фабрика отпечатала свыше 200 тысяч пластинок, причем все они нашли своего покупателя. В третий год своего существования фирма "Молль, Кибарт и Ко" вступала с большими надеждами, и это несмотря на кризис, охвативший в 1913 году граммофонное дело. Главная контора "Метрополь-Рекорд" была переведена из Москвы в Апрелевку. Этим владельцы фирмы хотели достичь более быстрого и точного исполнения заказов. Их собственный опыт и опыт других предприятий показывал, что этого проще достичь, когда контора находится напосредственно на самой фабрике.

В Москве продолжал работать филиал со студией и гальваническим цехом. Несмотря на уход Берквица, которого переманила новая киевская компания "Экстрафон", и переезд Ивана Молля в Калужскую губернию, фабрика работала не менее интенсивно. Контору возглавил К.Лерчер, бывший до этого управляющим моллевского хутора: он прекрасно знал обстановку и пользовался высоким доверием своих хозяев.

Время было трудное: жесткая конкуренция сбивала цены, и иногда вместо денег от торговцев приходилось получать "поздравления" от нотариусов. Но даже в таком положении фирма оставалась верной своим обязательствам и продолжала работы по расширению репертуара. Слава компании "Молль, Кибарт и Ко" росла. Из маленькой и скромной фирма за сравнительно короткий срок превратилась в солидное предприятие, готовое конкурировать со столпами граммофонного мира.

Всякий раз, когда на апрелевском горизонте возникали тучки или грозовые облака, к делу подключался Молль-старший. Его советы всегда играли положительную роль, так как он пользовался в широких коммерческих кругах вполне заслуженной репутацией превосходного и умного дельца. И вот, в конце 1913 года Богдан Васильевич Молль стал снова принимать довольно активное участие в делах "Метрополь-Рекорд", и причины на то были серьезные. Во-первых, фирма вступила в члены граммофонного синдиката братьев Иссерлин, во-вторых, готовилось расширение фабрики в Апрелевке. Эти обстоятельства, умноженные на тревожное состояние граммофонного рынка, требовали присутствия человека, вложившего в дело огромные деньги, много личной энергии и знаний.

Вступление "Метрополь-Рекорд" в члены синдиката во многом связывало руки фабрики: ей грозила потеря собственного лица, отказ от своей торговой марки, немалыми усилиями утвердившейся на рынке. Апрелевская контора теряла всякую инициативу и право принимать самостоятельные решения, так как все заказы теперь приходилось оформлять через товарищество в Вильно.

В этот сложный момент фирма все же решается на расширение предприятия. В мае 1914-го в московское губернское правление поступило прошение о разрешении на возведение пристроек к старой фабрике. Ходатайство было удовлетворено, и сразу же начались работы. Скромно указанные в прошении пристройки представляли собой два цеха, равные по площади уже существующей фабрике. К декабрю работы полностью закончились, но радость открытия компании испытать не пришлось - началась Первая мировая война. В Вологде, куда выслали многих германских подданных, собрался кружок граммофонистов: Б.Молль, А.Кибарт, О.Блеше, Ю.Циммерман, братья Гримм и другие. Они собирались в ресторане "Золотой якорь", читали письма, газеты, делились впечатлениями и ждали скорого окончания войны, надеясь вернуться к своим прежним занятиям. Но все оказалось так просто, как они предполагали.

Осложнения на русско-германском фронте, бойкот немецких предприятий имели для владельцев "Метрополь-Рекорд" печальные последствия - фабрику экспроприировали и передали в собственность "Русского акционерного общества граммофонов" (РАОГ), завод которого сгорел в Петербурге. В Апрелевку перевезли из занятой германскими войсками Варшавы уцелевшие матрицы крупнейшего русского предприятия "Сирена Рекорд". У фирмы были все шансы стать лидером российского музыкального бизнеса, но события октября 1917 года поставили точку в истории рыночного этапа ее развития, как, впрочем, и всех других музыкальных компаний того времени. Национализация коснулась всех частных предпринимателей, поэтому все попытки наладить отношения с новой властью, получить концессию и продолжить производство пластинок закончились безрезультатно. Семейство Моллей было вынуждено уехать из Советской России.

В 1926 году газета "Известия" опубликовала некролог о смерти основателя Апрелевской фабрики Богдана Молля - и это все, что сделала для трудолюбивых и талантливых немцев Советская власть. В годы развернутого строительства социализма Апрелевский завод грампластинок стал крупнейшим предприятием в СССР. Но во время перестройки, когда происходило акционирование предприятия, о немцах, основавших фабрику, никто и не вспомнил. Им не предложили ни одной, даже символической акции, - и это при том, что сын первого директора фабрики физик Георг Молль, проживающий ныне в Германии, поддерживал хорошие отношения с руководством завода, гордился его успехами и переживал неудачи.

Недавно о семействе Моллей вспомнил мэр Москвы Юрий Лужков. Оценив вклад семьи в развитие российской промышленности, он предложил сотрудничество. Прежде чем решиться хоть на какие-то шаги, Георг Молль наверняка вспомнит свою мать - простую школьную учительницу из Казани, научившую его не только говорить по-русски, но и любить Россию. Вспомнит он и свой хутор в Калужской области, фабрику в Апрелевке, национализацию, войну, вспомнит годы, проведенные в советских лагерях, несправедливое "акционирование" - и, наверное, очень и очень подумает...

Автор благодарит Георга Молля за предоставленные материалы

Александр Тихонов

Изначально опубликовано в журале "Звукорежиссер", №8 2000 г.


 


Hits:

62758

Rating:

8.58 (14 votes)

Added by:

bernikov | 12.09.2007 18:05 | Last updated by:  bernikov | 09.01.2021 04:55
 
Author Comment
archive ii (archive_2)
Member

Comments: 99
Join Date: 05.06.2009
???
этикетка "Метрополь" с "дивой""с пластинки гиганта????? ни видел ни разу..они и гиганты прессовали?
  05.06.2010 14:26
Offline User profile of Send an email message to    
Александр Николайчук (nika250673)
Member
Прочитал статью взахлёб. После восприятия информации на душе ностальгическая пустота. Сколько трудов и достижений присваивается другими, не имеющими никакого отношения к делу, людьми. И, одновременно, сколько забытых имён, достойных носить лавры успеха, наслаждаясь результатами действий своего ума... И, к сожалению, это чуть-ли не правило жизни!
  25.10.2016 08:10
Offline User profile of Send an email message to    
 
 

About this siteTerms of UsePrivacy StatementLinksContact UsGuestbook