на других языках: Deutsch, English

ВСЕМИРНО-ИЗВЕСТНЫЙ
Хор донских казаков Сергея Жарова

Павел Крипаков

Павел Николаевич Крипаков

Павел Николаевич Крипаков (10 февраля 1908 – 7 октября 1985) родился в станице Татищевской, Оренбургского Казачьего войска, в семье полковника Оренбургского КВ Николая Прокофьевича Крипакова. Уместно напомнить, что Оренбургское Казачье Войско было, среди 11 казачьих войск России, третьим по численности и количеству земель (более пятисот тысяч человек накануне революции), вторым по старшинству и первым – по грамотности (почти 90 процентов казаков было грамотными). В самый разгар революционной смуты и гражданской войны, получив предупреждение от еврейских соседей, что готовится расстрел всех царских офицеров в городе, отец Павла Николаевича, взяв с собой младшего сына и оставив семью, добрался до Юга России, поместил сына в Донской Кадетский корпус (в Новочеркасске) и расстался с ним на несколько лет.

В декабре 1919 года фронт белых сил отступал, стало ясно, что Новочеркасск под угрозой. Встала необходимость эвакуации. 22 декабря 1919 года частью на подводах, частью пешком корпус покинул Новочеркасск. Стоял мороз и дул сильный ветер. Шли по направлению на Екатеринодар. В этих суровых условиях начал среди кадет свирепствовать тиф. Переболело около половины состава, многих похоронили. В Екатеринодаре дошли слухи об общей эвакуации. Мрачное настроение легло на сердце всех. К первой половине февраля 1920 г. кадеты прибыли в Новороссийск. Эвакуация началась неожиданно 22 февраля (по старому стилю). В порту, после купанья и выдачи нового английского обмундирования, весь Донской Кадетский Корпус - преподаватели, воспитатели и служащие во главе с директором, генерал-лейтенантом А.В. Черянчукиным - был погружен на пароход Добровольческого флота "Саратов" для переезда в неопределенном направлении. Прошли Дарданеллы, Кипр и 13 марта с утра забелели вдалеке ослепительно сверкающие под солнцем здания загадочного города Александрии (Египет тогда был английским владением). Что за жизнь будет в этой таинственной стране – никто не знал.

Корпус распоряжением английского правительства был отправлен дальше, в глубь страны – в лагерь деревушки Тэль эль-Кебир, что значит в переводе "конец света". Пассажиры "Саратова" не были здесь первыми гостями. За колючей проволокой на каменистой равнине уже простерлись длинные ряды палаток беженцев, эвакуированных прежде, проводивших жизнь в сытном растительном безделье. Генералу Черянчукину пришлось проявить огромные усилия, чтобы добиться признания Кадетского Корпуса школой и выделить в особый лагерь. Обстановка для занятий все же была очень тяжелая – не было помещений для занятий, не было вовсе книг, бумаги и достаточного количества преподавателей. Кроме того, соседство с беженскими лагерями таило неисчерпаемые источники соблазнов и разлагающе влияло на молодежь. Поэтому директор повел энергичные хлопоты о переброске Корпуса в другой район. Пока же события текли своим чередом: понемногу занимались, учили английский язык, совершали экскурсии, знакомились с новой страной.

Наконец, пришло долгожданное распоряжение от английских властей о переводе Корпуса, признанного школой, в другой район, и собственно школьная жизнь началась с момента появления «Camp of the Don Cadet Corps» около города Исмаилия. Лагерь Кадетского Корпуса был разбит в нескольких километрах от города на песках начинающейся Ливийской пустыни, у самого берега дикого, когда-то священного, теперь обмелевшего озера Тимсах (Крокодилово озеро). Мимо лагеря проходило великолепное шоссе из Исмаилии к переправе через Суэцкий канал на Аравийский полуостров. По этой дороге часто двигались длинные цепи караванов, сопровождаемых живописными фигурами сухощавых бедуинов. Суэцкий канал проходил от «Camp of the Don Cadet Corps» в десяти минутах ходьбы.

Занятия потекли планомерно. Постепенно собирались книги, учебники; в камышовых бараках, отведенных под классные помещения, преподаватели в пополненном составе занимались с кадетами, изнывая от жары; потом к жаре привыкли.

Гордостью кадетов был хор, организованный и блестяще выполнивший свое назначение под управлением регента Н.М. Верушкина (уральский казак). Скоро начальство обнаружило хороший голос у Павла Николаевича и он стал петь в этом хоре. Слава хора разнеслась далеко в Палестину, когда стараниями энергичного корпусного священника о. Димитрия Троицкого (уралец) удалось организовать поездку хора в Иерусалим.

В начале 1922 года появились первые сведения о том, что Корпус и все беженские части в Египте будут переведены на Балканы. Поначалу этому сообщению не придали значения. Занятия шли, уже состоялся второй "египетский" выпуск кадетов; жизнь шла налаженным руслом. И вдруг слухи подтвердились - последовало официальное распоряжение. Это произвело ошеломляющее впечатление. Для кадетов Египет стал уже родным.

Налаженная школьная машина стала. Никакие ходатайства не помогли, и наконец, лагерь загудел, собираясь в путь – в новые земли. Проехав из Александрии на английском пароходе "City of Oxford" знакомую дорогу по Средиземному морю, оставив часть младших кадет в образованный в Буюк-Дере «Russian School», с плачем расставшихся со сверстниками (среди них – Павел Крипаков), Донской Корпус прибыл в Варну. Здесь жизнь пошла иначе. Ни о каких занятиях думать не приходилось. Сразу же началось распыление, кадеты обтрепались, потеряли внешний вид, изменились внешне и духовно. Никакими усилиями "Египетский Корпус" спасти не удалось. В Варне закончилось его существование. Старшие кадеты уехали кто куда – несколько человек в Атаманское Военное Училище, более молодые переехали в Шуменскую русскую гимназию и Тшебовскую. Остальные рассыпались по всему свету.

К этому времени отец П.Н. нашел сына. Сам он к этому времени оказался в Югославии, куда скоро выписал сына и поместил его в уже созданный Донской Кадетский корпус имени Александра III под покровительством короля сербов и хорватов Александра, большого русофила, в городке Горажде на берегу Дрины в Боснии и Герцеговине. Корпус занимал большой комплекс зданий. Здесь был театр (бывшая конюшня) и корпусной лазарет. В одном из бараков создали церковь.

П.Н. окончил корпус в 1929 году и поступил в университет в Белграде (с отцом, к которому П.Н. был очень сильно привязан, они виделись во время летних каникул). В Белградском университете работало самое большее число русской профессуры по сравнению со всеми университетскими центрами европейских стран того времени. Оплата труда преподавателей высшей школы в Югославии была значительно ниже, чем в более развитых странах (выше была оплата труда университетской профессуры и в дореволюционной России). Но только Белградский университет давал возможность бывшим профессорам из России работать по специальности, продолжать служить своему любимому делу.

Проучившись в университете 2 года, попутно беря уроки пенья у знаменитых в России преподавателей, матери и сына Каракаш, совершенно бесплатно (те готовили его к оперной карьере), П.Н. оставил Белград и отправился с Платовским казачьим хором в турне по всему свету, которое растянулось аж на 2 года. Отец благословил Павла на это, рассудив, что доучиться сын сможет потом, а вот увидеть свет ему может больше не представится возможности.

Пока П.Н. путешествовал по миру, скончался его отец. Павел Николаевич, вернувшись в Белград, устроился петь в ресторан. Уроки пения он не возобновил, так как его оперная сцена не привлекала (хотя его и ждали в Белградской опере) - он любил народную и цыганскую музыку. Скоро его призвали на военную службу (ранее и отец и он взяли югославское подданство). По окончании службы Павел Крипаков был произведен в офицеры.

Еще до окончания службы он получил приглашение поступить в Жаровский хор и после демобилизации сразу присоединился к нему. В это время хор собирался в Америку, до начала второй мировой войны Крипаков успел побывать в Штатах трижды – осенью 1938 и в 1939. Контракт был подписан на 10 недель.

Лидия Николаевна – будущая супруга Павла Николаевича – тогда уже жила в Америке – в 1933 году, когда девочке было 14 лет, она приехала к отцу из России, и тогда квартирные хозяева взяли ее с собой на концерт хора. Он оставил незабываемое впечатление. Она и не думала в то время, что ей впоследствии придется так близко соприкоснуться с хором, спамим Сергеем Алексеевичем, хористами и их женами.

Первая сольная пластинка «Russian Gypsy Songs» под маркой «Садко» (SL-1001) вышла в 1956 году.

В 1940 году Лидия познакомилась и подружилась с женой одного Жаровского хориста, Марией Владимировной Волковой. В это время хористы с семьями отдыхали на снятых для них дачах на берегу океана в Бельморе, штат Нью-Джерси. Волковы пригласили Лидию погостить у них. Хор здесь спевался для следующего турне, которое начиналось, кажется, в октябре. Там Лида познакомилась с Павликом, молодые люди стали переписываться, а 12-го июля 1941 года поженились. Лидия к этому времени окончила секретарские курсы, выдержала государственный экзамен и 1-го декабря начала работать в Вашингтоне. 8-го декабря японцы напали на американский флот и Америка вступила в войну. Павел присоединился к жене по окончании турне, а в августе 1942 года Лидии пришлось оставить службу, супруги вернулись в Коннектикут, где у них родился сын Николай.

По возвращении Павла из турне, они нашли квартиру в Нью-Йорке и переехали. Второй сын, Александр родился там 12-го января 1947 года. Павел стал очень тяготиться работой в хоре, вечными переездами, жизнью в отелях, а главное расставаниями с семьей. Павел Николаевич решил попытаться найти работу в одном из ночных русских ресторанов Нью-Йорка и, полюбовно расставшись с Жаровским хором, стал там выступать.

В русских газетах Нью-Йорка автору удалось отыскать лишь два объявления о выступлениях Павла Крипакова в ресторанах – в зимней программе «Корчмы» (с ноября 1947 года) в составе казачьего ансамбля (с Гари Азаровым) и с 9 сентября 1949 года, когда в «Русской Сказке» открывался новый сезон веселым красочным представлением «Ударение на молодость» с Павлом Крипаковым, Раисой Семеновой, Леней Кальбусом, Верой Бриннер, Ваней Кулль, Любой Хамшей, Зиной Шушкевич и оркестром под управлением Глеба Елина.

Вскоре Павел Николаевич принял американское гражданство, начал учиться на чертежных курсах днем, а в сентябре 1950 года получил работу на "аэропланном" (авиационном) заводе Сикорского в Коннектикуте.

К этому времени фирма Сикорского перебралась из Йонкерса (на Лонг Айленде), где до того арендовала помещения, на собственный завод в Стратфорд, близ Бриджпорта. Основной ее творческий костяк по-прежнему составляли эмигранты из России. "Русская фирма" Сикорского, также как и знаменитая спичечная фабрика в Квинсе, основанная в 1922 году Б.Бахметьевым, была Меккой для русских эмигрантов. Здесь нашли работу и получили специальность многие выходцы из бывшей Российской империи, ранее к авиации отношения не имевшие.

Существование в Стратфорде фирмы Сикорского способствовало появлению в этом городе мощной русской колонии. Русские селились поближе к своим, хотя многие из них у Сикорского никогда не трудились. Эмигранты открыли клуб, школу, построили православный храм Святого Николая и даже создали русскую оперу. С тех пор некоторые районы Стратфорда носят русские названия: Чураевка, Русский пляж, Дачи и т.п. Интересно отметить, что некоторые эмигранты, жившие в этом городе и вращавшиеся только в русской среде, так и не выучили английского.

Вторая сольная пластинка под названием «Russian Songs» (XTV 85937-85938) вышла в 1959 году.

У Крипаковых там было много друзей, которые помогли Павлу устроиться. Имея 500 долларов в кармане, супруги купили старую дачу на выплату, вместе с квартирантом и столовником, родственником Сикорского, и в следующее же лето Лидия Николаевна открыла летний пансион. Дачу они постепенно утеплили, покрасили, а пансион держали 14 лет. Брали за проживание мало, кормила Л.Н. гостей хорошо, через дорогу был пляж. За это время дети выросли, старший сын Николай окончил университет, устроился инженером на тот же завод. Приезжали к Крипаковым певцы и художники, много интересной публики. Когда Лидия Николаевна объявила им, что им следует искать другое место следующим летом, многие обиделись, а другие очень сожалели. Крипаковы решили продать дом и купить маленький, только для своей семьи, что и сделали.

Попутно со службой на заводе Сикорского, Павел Николаевич часто выступал на благотворительных вечерах, напел две пластинки. Писал стихи.

Первая пластинка «Russian Gypsy Songs» вышла в 1956 году под маркой «Садко» (SL-1001), но выпущен диск был компанией «Argee Music Corp.». На ней Павел Крипаков исполняет 10 песен и романсов в сопровождении Андрея Хамшея и Миши Узданова (аккордеоны). Выпускали пластинку за свой счет, тираж был небольшой – всего 400 экземпляров, все разошлось, у Лидии Николаевны осталась только одна пластинка.

Вторая пластинка под названием «Russian Songs» (XTV 85937-85938) вышла года три спустя (т.е. в 1959 году - прим. редактора), также «за счет автора», тиражом 1000 экземпляров. На диске записаны (в студии Columbia) 14 песен и романсов в сопровождении Мелитты Брокерт (фортепиано). Продавали пластинки тоже сами (объявление, помещенное в «Новом Русском Слове», предлагало «заказы с приложением чека или мони ордера посылать по адресу: Paul Kripakov, 175 Edgefield avenue, Woodmont Conn»).

С Жаровским хором Павел Николаевич продолжал поддерживать связь. Когда хор выступил поблизости, он надевал свою казачью форму и присоединялся к хору.

В 1971-м году Л.Н. устроилась работать в славянском отделе Йельской библиотеки, а Павел Николаевич вскоре ушел на пенсию. Проработала Л.Н. там недолго, только 2 года, т.к. нужно было заняться здоровьем П.Н. Он все время жаловался на разные симптомы, а найти причину доктора не могли. Л.Н. повезла я его в Бостон, знаменитый своей клиникой по распознанию болезней по их симптомам. Врачи определили у П.Н. глубокую депрессию, начали лечить его лекарством, а потом Л.Н. нашла для него говорящую по-русски врача.

Впоследствии Л.Н. устроилась работать полдня в местную газету – печатать газету на компьютере. Когда у П.Н. обнаружилась грудная жаба и другие болезни, включая болезнь Альцгеймера, Л.Н. ушла на пенсию, чтобы ухаживать за мужем. Он умер через 5 месяцев, 7 октября 1985 года.

Вдова певца Лидия Николаевна скончалась 21 января 2010 года на 92-м году жизни, его сын Николай живет в штате Колорадо.