Alexey Shcherbakov

Пластинка из коллекции Алексея Кочанова, г.Казань

Композитор В.П. Соловьёв-Седой, создавая свои песни, сотрудничал со многими талантливыми поэтами — В. Лебедевым-Кумачом, В. Гусевым, Е. Долматовским, Л. Давидович, М. Исаковским, А. Чуркиным, М. Матусовским и др. Но особенно плодотворной стала его творческая дружба с поэтом-фронтовиком, «голубоглазым красавцем-богатырем» Алексеем Ивановичем Фатьяновым (1919-1959). Они познакомились во время войны, осенью 1941 г., в Оренбурге, когда А.И. Фатьянов был рядовым солдатом и находился на излечении в госпитале.

В этот период ими были созданы такие героические и лирические песни, как «Гармоника», «Баллада о Матросове», «Ехал казак воевать», «На солнечной поляночке» и др. В 1944 г. появились знаменитые «Соловьи», затем «Ничего не говорила», «Где ж ты, мой сад?», «Давно мы дома не были» и многие другие, имевшие огромную популярность в народе и исполняющиеся до сих пор. В послевоенные годы большую известность приобрели их песни: «Где же вы теперь, друзья-однополчане?», «Золотые огоньки», «Тропки-дорожки», «Стали ночи светлыми» и др.

Этот творческий тандем был таким плодотворным потому, что в стихах Алексея Фатьянова, близких прежде всего народной традиции, уже содержалась свободная певучесть, склонность к «узорчатой», прихотливой ритмике; они ярко демонстрировали то, что называется «песенным стилем поэзии». Музыкальный же дар В.П. Соловьёва-Седого как раз тяготел к подобному и чутко откликался на лирику, сердечность, доброту и мягкий юмор, широту и неброскую красоту родной природы.

В 1943 г. никто уже не сомневался, что победа Красной Армии над военной машиной фашистской Германии неизбежна. Советские войска, стремительно продвигаясь на Запад, одну за другой освобождали области, захваченные неприятелем, города и селения. Все - и на фронте, и в тылу - чувствовали радостный подъем, воодушевление и в ратных делах, и в трудовых буднях. Люди творческих профессий, живущие одной жизнью со всем народом, ощущали это особенно остро. Вот как делится своими воспоминаниями об этом периоде композитор Василий Павлович Соловьёв-Седой:

В годы войны у меня не было постоянного места жительства. Я ездил на фронт, преимущественно Калининский, и возвращался в Москву по вызову Всесоюзного радио. Ездил в Оренбург, Свердловск. И опять фронт. Опять Москва. В эти годы гостиница “Москва” была моим родным домом. Неуютная, холодная, затемненная, она казалась нам раем земным по сравнению с суровым фронтовым бытом. Но с каждым приездом в Москву что-то менялось. В 1943 г. все было так же спартански сурово, но поведение дежурных, администраторов, коридорных и горничных, настроение жильцов и даже эхо шагов – всё становилось иным, мажорным, что ли... Все чаще стены гостиницы “Москва” сотрясались по вечерам не от лая зениток, а от салютов победоносным войскам. По радио звучал торжественный голос Левитана, читавшего не только сводки Совинформбюро, но и приказы Верховного Главнокомандующего, о присвоении частям и соединениям Советской Армии гвардейских званий, имён освобождённых городов... Однажды утром дверь моей комнаты отворилась, и на пороге я увидел Алексея Фатьянова, молодцеватого, улыбающегося, с медалью на выцветшей гимнастёрке. Соскучился я по Алексею и его песням! Оказывается, он получил отпуск для работы со мной, привез с собой две готовые песни, написанные им на фронте. Он привез также много новых стихов и читал мне их всю ночь напролет, перемежая их рассказами о фронтовых делах.

Вот тогда-то я и услышал лирическое стихотворение о соловьях и после этого не мог уснуть две ночи — такое волнение охватило меня. Еще шла война, еще лилась кровь, и наши советские парни гибли на полях сражений. Уже близка была победа, она была неотвратима. и тем ужаснее в своей жестокости казались человеческие жертвы. Смерть всегда нелепа. Но еще более нелепой казалась гибель наших воинов накануне победы. Мы много говорили об этом, и вдруг... соловьи, лирика...

И так уж получилось, что в один присест написал песню. Написал, спел для себя своим хриплым голосом. Вроде получилось... Но сомнения не покидали меня. “Давай проверим на публике", — предложил Фатьянов. Я не сразу понял, о какой публике идет речь... Решили дать концерт для обслуживающего персонала гостиницы. Он состоялся в холле 12-го этажа. Где-то в глубине импровизированного зала помимо служащих сидели несколько военных, проживавших в гостинице. Фатьянов читал стихи, я пел свои песни. Дошел черед и до “Соловьёв". Я начал так, как было написано у Фатьянова:

Концерт удался. Исполнители любят аплодисменты, но, признаюсь, слезы на глазах многих слушателей были мне милее всяких аплодисментов». В.П. Соловьёв-Седой далее рассказывал, что после концерта к авторам подошел высокий, статный генерал и, похвалив песню, сделал предложение заменить слово «ребята» на «солдаты». Они стали возражать, что, мол, солдат - это какое-то старое слово, относящееся к дореволюционным временам. За годы войны все привыкли к слову «боец», а слово «ребята» — нормальное, теплое, душевное... Генерал не сдавался. Он разъяснил, что теперь понятия немного сместились и слово «солдат» вновь обрело свой истинный, достойный, почетный смысл. Обсудив этот вопрос потом вместе с Фатьяновым, немало поспорив, в конце концов признали, что генерал прав. На том и порешили. В скором времени песню передавало уже Всесоюзное радио. Вопреки традиции, начиналась она с припева:

«Когда через несколько дней я приехал в одну из воинских частей и начался концерт, - продолжал рассказ В.П. Соловьёв-Седой, — из зала дружно крикнули: “Соловьи!” Песня быстро докатилась до передовой...»

Это был уже 1944 г., когда В.П. Соловьёв-Седой начал работу над опереттой «Верный друг», действие которой происходит в военное время, и потому решил включить в нее свою новую песню. Но премьера оперетты состоялась лишь в октябре 1945 г., а «Соловьи» обрели самостоятельную жизнь задолго до этого, став одной из любимых песен последнего года войны.

Пластинка из коллекции Николая Беляева, г. Санкт-Петербург (Для удобства прослушивания две стороны соеденины вместе)

Эмоциональный строй песни включает в себя два плана. Первый, лежащий на поверхности, — это разбуженная весной обостренная тоска по родному дому, по «саду зеленому над прудом», где «соловьи все ночь поют, а в доме том солдата ждут». Соловей, соловушка - с древних времен ассоциируется в народном сознании с понятиями мира, добра, любви, красоты. В музыке Соловьёва-Седого это передается в элегических, даже сентиментальных интонациях, что встречаются и в русских бытовых романсах, песнях, старинных вальсах. Эта тема крепнет, разливается широким половодьем в исполнении хора, вступающего вслед за солистом, затопляет душу слушателя, как и солдата, мечтающего о доме, о радостной встрече. Но есть в песне и другой план, подтекст, несколько отодвинутый, но тем не менее явственно ощутимый: чувство тревоги, осознание того, что за мир и счастье придется еще не раз заплатить дорогой ценой, что война еще не кончена. Это передается в музыке, а также в словах последнего куплета:

Эта песня объединяет думы, мечты о мире, лирические чувства отдельных людей, солдат в единую большую мечту, веру всего воюющего народа, всей страны в Победу, в торжество жизни и справедливости на земле.

Мы воспроизводим песню с пластинки 1950 г., исполняет ее Георгий Виноградов в сопровождении Краснознаменного имени А.В. Александрова ансамбля песни и пляски Советской Армии под управлением Б.А. Александрова.