label index  ▪  name index jukebox  ▪  lightbox  ▪  memberlist  ▪  help  ▪  about this site  ▪ russian

Home > Collectors and Authors > Alexander Fedonin. The song "KATYUSHA" on ...

Featured  |  Last Comments  |  Search


 
 

 

ВЫХОДИЛА, ПЕСНЮ ЗАВОДИЛА...
(Песня "КАТЮША" во всемирной паутине)

Александр ФЕДОНИН

Александр Федонин, г. Донецк

Не секрет, что имярек Интернета – это «всемирная паутина» «информационная свалка» и т.п. Будучи историком, не верю Интернету (во всяком случае с первого раза), ибо об одном и том же событии масса противоречивой информации – разнятся даты, имена, тексты... Цензуры-то нет.

В год 75-летия Победы с учительским рвением проявил желание подготовить сообщение о песенке «Катюша», творцами которой являются поэт Михаил Васильевич Исаковский и композитор Матвей Исаакович Блантер. Здесь без разночтений. А вот её первое исполнение датировано то 21-го (http://a-pesni.org/ww2/oficial/katjucha.php), то 27-го (https://rounb.ru/news/istorija-pesni-katjusha, http://redstar.ru/katyusha-nasha-pesennaya-dusha), то 28-го (https://ru.wikipedia.org/wiki/Катюша_(песня)) ноября 1938 г. Без серьёзных ссылок. Как в школе – двоечник скатал на перемене у троечника.

Додумался: коль премьера состоялась в дни Декады советской музыки на первом концерте Госджаза СССР, то событие не могли не отразить в прессе! И нашёл! «Вечерняя Москва» за 29.11.1938 и «Советское искусство» за 04.12.1938 публикуют по свежим следам анализ этого концерта, состоявшегося именно 28-го ноября в Колонном зале Дома Союзов. Даже «Правда» (29.11.1938) в коротенькой заметке «Декада советской музыки» оповестила аж десятью строчками, что «...вчера дал свой первый концерт недавно созданный Государственный джаз Союза ССР...».

Первыми исполнителями «Катюши» на сайтах «паутины» числятся либо трио Вера Красовицкая, Георгий Виноградов и Всеволод Тютюнник; либо Валентина Батищева. Где истина?

Очередная страница Интернета публикует воспоминание М.И. Блантера: «Когда после всей нашей программы на сцену вышла эта девочка и спела песню, в зале стоял стон от аплодисментов. Никак не хотели зрители отпускать со сцены молодую певицу, и она трижды пела “на бис” эту песню». Кратко, но весьма загадочно.

Если слова не приписаны Блантеру сторонними «доброжелателями», то: «после всей нашей программы» – значит, выступала самой последней. В те времена ещё не родилась мода «лучшее, важное демонстрировать на завершающем этапе» (вспомним мысль Штирлица – сказанное в финале запоминается наиболее ясно из всего разговора). И Чайковского, и Рахманинова джаз исполнил среди первых. «Катюша» явно не считалась более весомым творением, чем прочие звучавшие. Это через годы, через расстоянья мы оцениваем её мировую(!) популярность, следуя пророчеству Шота Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».

Запись 1939 года в исполнении Валентины Батищевой, Павла Михайлова, Всеволода Тютюнника. Пластинка из коллекции Андрея Минкина, г. Барнаул

Ещё выделим в тех же строках: «на сцену вышла эта девочка». Значит, не трио, а одна солистка! Фамилия, имя или инициалы Блантером не упомянуты. Казалось бы, ею могла быть только Батищева. Но здесь непредвиденное НО: автором статьи «Государственный джаз Союза ССР» В. Князевым в упомянутой «Вечерней Москве» сказано, что «Песенки Блантера “Девичья печальная” и “Катюша” заслуженно приобретут популярность у нашей молодёжи. Хорошие слова Суркова и Исаковского и хорошая музыка запоминаются слушателями, несмотря на то, что исполнение этих песен солисткой Ельчаниновой находится не на высоком уровне». Бац! Ельчанинова! Написавший заметку «Первый концерт» (газета «Советское искусство», 04.12.1938) Марк Коган альтернативно сообщает, что на него «вполне хорошее впечатление произвела солистка Ельчанинова». Здесь рядом с Ельчаниновой отмечены «способный эстрадный певец Михайлов», использованный «не в своём жанре», «и, конечно, огромным успехом пользовался заслуженный артист Козловский». Ни в одной из этих газет нет ни слова о В. Батищевой, В. Красовицкой, Г. Виноградове (тенор, с 1937 года – солист Всесоюзного радио, ставший солистом Госджаза в грядущем 1939-м г.) и В. Тютюннике (оперный бас!).

Ошибки двух корреспондентов, напечатанные сразу же после события? Едва ли. У них, как должное, под рукой блокнот для записей либо программка мероприятия, а чаще то, другое и прочее. Кстати, в декабре того же года в Москве проходил всесоюзный конкурс вокалистов и ко второму туру были допущены 24 человека, среди которых оказались лишь двое из ранее упомянутых: Г.П. Виноградов и забытая ныне Л.П. Ельчанинова («Советское искусство», 24.12.1938).

Наконец, «она трижды пела “на бис” эту песню» – не грешно ли это воспринять некий дифирамб Блантера своему творению, завоевавшему всеобщую любовь? А тогда в зале и за его пределами шёл 1938-й год. Был ли столь раскован зритель, чтобы трижды вызывать Ельчанинову с «Катюшей», а не именитого тенора-орденоносца Козловского? Ведь «всяк сверчок знай свой шесток»! За кулисами и среди зрителей было немало именно тех, кто решал что можно и сколько можно. Хвалить, нет, восхвалять разрешалось иные направления.

К примеру, третьего декабря, когда «Известия» и «Вечерняя Москва» подводили итог декаде, слово «джаз» не упомянули и в помине. Что превозносила с повторами в соседних абзацах «Вечерняя Москва» в статье «Декада советской музыки»? Это «пятая симфония и квартет Шостаковича, симфоническая поэма о Сталине, написанная Хачатуряном, симфония Мурадели, посвященная Кирову, “Концерт для оркестра” Энке, концерт для скрипки Мясковского, виолончельный концерт Прокофьева, концерт для арфы Глиэра; оперы “Чапаев” Мокроусова, “В бурю” Хренникова, “Дума про Опанаса” Юровского, “Декабристы” Шапорина, “Мастер из Кламси” Кабалевского, “Любовь Яровая” Энке; песни “Если завтра война” Покрасса и “Брат за брата” Прокофьева (из оркестровой сюиты “Песни наших дней”)», потому что «все эти произведения народны не только по своей тематике, но и по принципам мелодико-гармонического развития; их глубокая народность сказывается в той верности изображения типических явлений жизни, которая и составляет основной признак подлинно народных, истинно-художественных созданий искусства», ведь «насколько повысился идейный уровень советской музыки, как возросло мастерство многих наших композиторов». Куда там «Катюше»! Да, если б кому-то на концерте трижды «пробисовали», то пресса воспела бы это как шикарное исполнение замечательного творения, или заклеймила позором дилетантов в зрительном зале.

Сокращённый вариант статьи, опубликованный в газете "Вечерняя Москва" 5-12 ноябра 2020 №44 (28676)

И всё же справедливо допустить, что «Катюшу» и иже с нею вызывали на бис. НО... на концерте, состоявшемся месяцем позже. Это требование публики как раз зафиксировано в «Советском искусстве» (28.12.1938) в заметке «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОСМОТР ДЖАЗА СОЮЗА ССР»: «26 декабря в Большом зале консерватории состоялся организованный Клубом мастеров искусств общественный просмотр первой программы нового государственного музыкального коллектива – джаза Союза ССР. На просмотре присутствовали работники искусств Москвы... Концерт прошел с исключительным успехом. Большинство номеров обширной программы джаза повторялось по настоянию слушателей». Коль повторена первая программа, то могли выступать прежние участники. Но могли и «дублёры» (Батищева, Красовицкая...)? Поводом для такого суждения стали и возможная зимняя простуда музыкантов и солистов, и участие Ельчаниновой в конкурсе вокалистов (второй тур начинался 25 декабря в Малом зале консерватории). А истина где-то витает.

Вернёмся к нашим анализам.

В переписываемых друг у друга «легендах» блогеры упоминают, что первой пропела «Катюшу» на зрителях Лидия Русланова. Она, якобы, услышав песню на репетиции Госджаза, благодаря великолепной памяти исполнила её на своём концерте. При отсутствии в СССР закона об авторских правах это было допустимо, но есть очередное НО... Предположим, Русланова запомнила и слова, и мелодию. А как обстояло с музыкальным сопровождением? Баянисты играли без нот? Или они тоже ходили на чужую репетицию и вникали, как их солистка? Или Лидия Андреевна исполняла а капелла? Подробностей нет! Только реплики: «говорят», «вроде бы»... Прямо-таки как у Терезы Мэй: «highly likely» и баста!

Как историк пытаюсь нутром ощутить всякую ситуацию. Вновь-таки напомню, что над всеми, как Дамоклов меч, висел 1938-й год. Учёт, плановость, подозрительность, враги народа, Гулаг, 10 лет без права переписки, ВМН, регулярная ревизия топонимов... Но не без рекордов (зачастую постановочных).

Когда всё подотчётно, а шаг влево, шаг вправо от намеченной линии – расстрел, то и на концертах вольность исполнителей была бы непозволительной. Наблюдать было кому. Перед концертом, уверен, организаторы составляли, согласовывали, утверждали мокрой печатью обязательство следовать инструкциям и исполнять всё строго по программе. До 80-х годов солисты даже стояли перед микрофоном по стойке «смирно», иногда двигая только руками и головой (частые югославские гастролёры в 60-х – 80-х гг. удивляли хождением по сцене с микрофоном в руках, ошарашивали приседанием, а то и возлежанием на подмостках). Позволяй себе Л. Русланова вольности на концертах, то могла оказаться в местах не столь отдалённых не после Великой Отечественной, а в предвоенный период. В годы репрессий не щадили и кумиров, вчерашних героев.

В те годы песни вне тематики патриотизма, классового противостояния и любви (к вождям) были по-за конкурсными, но любимы в народе по-тихому. А много ли в 30-е годы вообще вышло на сцену лирических удалых, задорных не политизированных песен (но внекиношных)? На ум приходит только шульженковский (частично и лещенковский?) «Андрюша», впервые спетый Клавдией Ивановной в том же 1938-м.

Чем-то похожие судьбы «Андрюши» и «Катюши» – обе звонкие темпераментные одногодки. Эти имена встретились и на фронтах Великой Отечественной. Правда они перевоплотились в бессердечные термины, которые допустимо писать со строчных букв. Так 17 июля 1944 года в сторону фашистов прогремел залп системы полевой реактивной артиллерии с почти 300-мм снарядами. Это палили БМ-31-12 – «андрюши». А за три года до этого – 14 июля 1941-го – на железнодорожном узле города Орша вражеские войска и технику нежданно обстреляли секретные реактивные установки БМ-13 – их со временем окрестили «катюшами». Напугали эти огненные воющие «певуньи» как немцев, так и красноармейцев. Бытует маловероятная версия, что какие-то бойцы где-то, без каких-либо обсуждений сделали грозное орудие тёзкой полюбившейся песне. И разнеслось, и прижилось. Реактивные установки залпового огня вермахта почему-то были прозваны «ванюшами». Но это другая тема для разговора.

А пока мозгую – не пора ли Википедии и прочим сайтам вносить правки в «Катюшину» тематику?

Публикуется с разрешения автора. Блог fedonin50


 


Hits:

2511 | Downloads: 0

Rating:

(0 votes)

Added by:

TheThirdPartyFiles | 05.02.2021 17:27 | Last updated by:  bernikov | 05.02.2022 02:22
 
Author Comment
Роман Пантелюс (Plastmass)
Expert
Опять все в одну кучу.... И опять ляп с "Андрюшей"
  10.02.2021 15:59
Offline User profile of Send an email message to    
 
 

About this siteTerms of UsePrivacy StatementLinksContact UsGuestbook